«Люди говорят – у каждого своя звезда…

Может быть. У меня свой гром».

          Богата Латвия поэтами, писателями, драматургами. Каждый из них оставил своему народу что-то свое, особенное, незабываемое. Хороши эссе Зенты Маурини, согревает сердце поэзия Фрициса Барды, не оставляют равнодушными Вациетис, Блауманис, не говоря уже о таких классиках, как Аспазия и Райнис…

«Пусть было, как было - ведь как-нибудь да было!

Никогда так не было, чтобы никак не было».

 

          Жизнь Гашека была сплошной мистификацией. По некоторым данным, писатель в юности развлекался политической клоунадой, вступая во все партии подряд, и даже организовал собственную Партию Умеренного Прогресса В Рамках Закона. Целью партии была защита австрийских подданных от землетрясений в Мексике, а избирателям предлагались карманные аквариумы и комнатные слоники, Он мог, например, сагитировать завсегдатаев ресторана выдвинуть его кандидатуру в парламент или выступать с псевдонаучными лекциями. В молодости - завсегдатай кабачков, добровольный шут, которого ретивые собратья по перу именовали величайшим фигляром, в действительности он был человеком, трезво глядящим на мир. Добросердечный гений, чья жизнь и творчество были неразделимы.

«Для того, чтобы быть народным писателем, мало

одной любви к родине – любовь дает только энергию,

чувство, а содержания не дает; надобно еще хорошо знать

свой народ, сойтись с ним покороче, сродниться.»

 

          Островский родился 31 марта 1823 года в семье воспитанника Московской духовной академии.

«Я не сковал себе крыльев из золота, но зато

поднялся к вершинам Парнаса»

 

            Томас Майн Рид родился в 1818 году в бедной семье ирландского священника. Отец ему прочил такое же будущее, но юноше не «улыбалась» духовная карьера. Отношения с отцом испортились и, бросив постылую школу, Томас покинул родину, веря, что сам выбьется в люди и найдет себе дело по душе. Это было в 1840 году.

          Вашингтон Ирвинг был первым американским романтиком, первым писателем США, чье творчество получило европейское признание. Сам Ирвинг, человек остроумный и исключительно скромный, так объяснил причины своей популярности: «Просвещенная Европа была поражена тем, что человек из чащоб Америки изъяснялся на вполне пристойном английском языке. На меня взирали, - писал он, - как на нечто новое и странное в литературе, как на полудикаря, который взял перо в руки, вместо того, чтобы воткнуть его в голову».